«Аракчеевская барщина»: граф Алексей Аракчеев и военные поселения в России

В 1816–1817 годах в Новгородской, Екатеринославской, Харьковской, Могилевской и Херсонской губернии были выделены особые территории, жители которых переставали числиться крестьянами с их обычными повинностями и привычным образом жизни. Их переводили в особое сословие военных поселян, быт которых отныне регулировался правилами, выработанными в недрах военного ведомства. Одновременно на новые правила комплектования, расквартирования и обеспечения были переведены 18 пехотных и 16 кавалерийских полков, которые и разместили на этих землях.

Военные поселяне освобождались от всех налогов и повинностей, щедро наделялись землей. Взамен они должны были обеспечивать провиантом и фуражом полки, расквартированные в их округах. Каждый поселенец-хозяин должен был содержать одного солдата, состоящего на службе. Солдаты поселенных полков в свободное от службы время помогали крестьянам.

На территориях, отведенных под военные поселения, запрещалось жить представителям других социальных групп. Крестьян переселяли в другие места, помещиков вынуждали продавать имения. Населенные пункты строились по установленным планам с жилыми домами и хозяйственными постройками «казенного образца» в расчете на роту (эскадрон).

Предоставляемые земли требовали огромных усилий для превращения в пашню или покос: очистки от леса, осушения, уборки камней. Но даже щедрое наделение сельскохозяйственными угодьями в Новгородской губернии не вело к расцвету поселений: на Северо-Западе России плохие урожаи на бедных почвах издавна делали более выгодными отхожие промыслы. В новых же условиях уход крестьян на заработки зависел от воли и капризов начальства.

До эпохи Александра II рядовой состав комплектовался крестьянами, отправленными в армию по решению общины или помещика на 25 лет. Родители расставались с сыновьями фактически навечно. Поэтому каждый рекрутский набор становился сильнейшей социальной и психологической травмой, проводы новобранца представляли собой ритуал, совмещавший черты свадебных и похоронных обрядов. Ежегодно сотни молодых людей калечили себя, чтобы избежать призыва, страх перед серой шинелью приводил к массовому дезертирству.

Военные поселения создавались не с чистого листа какими-то чиновниками-фантазерами. При их создании власти попытались упорядочить, узаконить и по-своему рационализировать отдельные элементы, которые к тому времени уже существовали, но не были слиты в единую систему. В России практиковалась жизнь военных в домах крестьян (постоянная повинность) и в собственных домах (так называемые женатые роты). Солдат привлекали к строительству дорог, каналов, казарм, укреплений и прочих «казенных» объектов.

Важным средством жизнеобеспечения армии служило полковое хозяйство: солдаты-мастеровые удовлетворяли практически все потребности воинской части, от ремонта часов и гравировки до кузнечных работ и обжига кирпича. Не меньшее значение имела солдатская кооперация, так называемая артель, существовавшая в каждом подразделении ротного уровня. Сыновья нижних чинов считались собственностью военного и морского ведомства и обязаны были служить в армии или во флоте. Однако государственное регулирование в результате привело к превращению жизни поселян в сущее наказание как для военнослужащих, так и для крестьян, а сами поселения стали символом жестокости и презрения к человеческой личности.

За ненавистным нововведением вскоре закрепилось название «аракчеевская барщина» — по имени Алексея Андреевича Аракчеева (1769–1834), которому император Александр I поручил грандиозную реорганизацию системы комплектования и содержания армии. Аракчеев не был автором проекта. Есть даже сведения, что он высказывался против такой реформы. Но воля императора была для него превыше всего, и генерал, знаменитый исполнительностью и железной волей, приложил всю свою энергию и административные способности к делу развития военных поселений. Имя и дело стали неразрывны.

Аракчеев был самым влиятельным человеком в стране после императора. Он занял позиции у трона в 1796 году, при Павле I, и утратил их только в конце 1825 года, после прихода к власти Николая I. Его три десятилетия знала, ненавидела и боялась вся страна. В апреле 1834 года А. С. Пушкин, услышав о кончине бывшего грозного временщика, написал жене: «…Об этом во всей России жалею я один. Не удалось мне с ним свидеться и наговориться…»

Этот генерал был одержим властолюбием, отличался грубостью, злопамятностью и жестокостью. В то же время любимец двух царей был известен своей бескорыстностью: он не присвоил ни одной государственной копейки, чем колол глаза высокопоставленным и знаменитым казнокрадам. Более того, его немалые пожертвования ускорили открытие Новгородского кадетского корпуса в 1834 году. Аракчеев фактически завещал государству свое огромное имение Грузино, которое ему пожаловал Александр I, отказался от чина генерал-фельдмаршала и ордена Святого Андрея Первозванного.

То, что царь поручил устройство военных поселений именно Аракчееву, объясняется огромным административным опытом этого государственного деятеля, столь нелюбимого Россией. Когда экстремальные условия Отечественной войны 1812 года потребовали принятия быстрых решений, зачастую в обход обычных процедур согласования в различных инстанциях, был создан чрезвычайный орган государственного управления под названием Собственная Его Императорского Величества Канцелярия (СЕИВК).

Во главе этой структуры поставили Аракчеева, который тем самым сосредоточил в своих руках и без того огромную власть. Война закончилась, но СЕИВК продолжила существование и даже значительно расширила рамки своей компетенции, тем самым увеличивая административную мощь своего руководителя.

Аракчееву царь поручил составление проекта отмены крепостного права, и в 1818 году тот представил документ, где прописывалось освобождение крестьян на более выгодных условиях, чем это предлагал даже декабрист Никита Муравьев. Проект Аракчеева демонстрировал хорошее знание российских реалий: крепостничество уничтожалось постепенно, под полным контролем государства, без потрясений и без возможности сопротивления со стороны как помещиков, так и крестьян. Позже Аракчееву поручали бороться с последствиями неурожая 1821–1822 годов в Белоруссии, восстанавливать Петербург после катастрофического наводнения 1824 года.

В желающих свести с ним личные и политические счеты никогда не было недостатка. Либеральные современники «Силы Андреича» (так его иногда звали), а также их либеральные потомки сделали этого генерала символом политической реакции. Авторы монархического толка демонизировали Аракчеева по популярной в России схеме «добрый царь — злые бояре». В советское время традиция представлять его воплощением всех отрицательных черт самодержавия только укрепилась. Лишь в 1990-е годы историки заговорили о необходимости внести коррективы в сложившиеся представления об этом государственном деятеле.

Особенно велики заслуги Аракчеева в развитии отечественной артиллерии. Под его непосредственным руководством в период войн с наполеоновской Францией было проведено множество преобразований технического и организационного характера, улучшилась боевая подготовка личного состава, что значительно повысило эффективность действия русских батарей. Эти мероприятия даже называли аракчеевской реформой артиллерии. В 1805 году было учреждено офицерское училище, получившее впоследствии название Михайловского артиллерийского (ныне — Михайловская военная артиллерийская академия). В 1808 году стал выходить «Артиллерийский журнал», просуществовавший как самостоятельное издание до 1960 года.

Как военачальник Аракчеев обращал большое внимание на воспитание войск. В 1816 году он организовал и оплатил из личных средств публикацию истории Ростовского гренадерского полка, в котором состоял шефом. Тем самым было положено начало серии, в которой к 1917 году вышло более 300 изданий, посвященных истории отдельных частей армии России. В своем имении Грузино он установил мраморную колонну с надписью «В память гренадерского графа Аракчеева полка офицерам, положившим жизнь свою, защищая Отечество в сражениях в достопамятные годы 1812–1815». Эта колонна стала одним из первых мемориалов в честь героев Отечественной войны 1812 года.

Армия сокращалась в мирное время и увеличивалась в военное — за счет притока резервистов. При этом не требовалось вводить всеобщую воинскую повинность, которая в условиях высокой социальной напряженности таила в себе опасность: обучать ратному делу бывших и будущих крепостных было попросту рискованно.

Нижние чины образовывали так называемое военное сословие, обладавшее наряду с другими сословными группами (дворяне, купцы, священнослужители, казаки и пр.) особым юридическим статусом. Формирование сословия военных поселян еще более отдаляло вооруженные силы от остального народа, что укрепляло стабильность государства.

Поселение войск позволяло избавить страну от постойной повинности — обязанности населения предоставлять кров солдатам и офицерам на время так называемых «зимних квартир». В начале XIX столетия редкий полк имел казармы. Жители городов и сел были вынуждены несколько месяцев в году терпеть бесцеремонных постояльцев и фактически бесплатно их кормить, пока те не уходили в летние лагеря. Вторжение постороннего человека в жизнь дома, в жизнь семьи подчас обходилось обывателю дороже, чем выплата какого-нибудь фиксированного налога или выполнение другой, пусть и тяжелой физически, но не столь хлопотной повинности. Военные поселяне должны были иметь достаточное количество тяглого скота, что заодно позволило бы и значительно облегчить подводную повинность — обязанность обывателей в мирное время предоставлять лошадей и подводы для транспортировки военных грузов. Наконец, государство снимало с себя заботу о содержании неспособных к труду ветеранов, вдов и сирот.

Несмотря на регулирование быта военных поселян, полагали сторонники таких преобразований армии, они будут находиться в более привычной для себя обстановке, не испытывать такого культурного шока, который переживал новобранец в казарме, где для него все было новым и неудобным. Медицинская статистика свидетельствует, что дезертирство, а также заболеваемость и смертность нижних чинов «на квартирах» были значительно ниже, чем в «казенных помещениях». Кроме того, новобранцы бежали из армии, болели и умирали чаще, чем старослужащие, что объяснялось в значительной мере стрессом, который обрушивался на крестьянина, попавшего на военную службу.

Для обозначения детища А. А. Аракчеева в XIX столетии широко использовалось выражение «военные колонии». По сути, это была попытка создать на русских землях (в тогдашнем понимании этого выражения) обособленно проживающие общности, с особым социальным статусом, экономической организацией, идентичностью и так далее. Получалось, что «метрополия» (вся остальная Россия) получала из своих «колоний» военную силу для решения имперских проблем

Культурное и экономическое отставание России во время заграничных походов 1813–1814 годов увидели не только будущие декабристы. Его прекрасно видели и те, кто расстреливал мятежников картечью на Сенатской площади. Правительство понимало: залогом сохранения военного потенциала державы на должном уровне должен стать экономический и культурный подъем русского села — главного источника пополнения вооруженных сил.

 Однако экономическими рычагами для переустройства жизни крестьян власти не владели, и потому использовали привычную и понятную схему: построить и приказать. На всю страну административного ресурса не хватало, и прогресс решено было ускорить на отдельно взятых территориях. В этом переустройстве русской деревни просматривались многие идеи европейского Просвещения, и многие будущие декабристы до 1825 года выступали в поддержку военных поселений.

Военные поселения представляли собой попытку создать особые территории, организованные по специальным единым схемам. Это было проявление неуемной тяги государства к регулированию социальных и экономических отношений, культуры и быта с помощью «рациональной» бюрократической регламентации уже имеющихся реальностей.

Бесперспективность поселений стала проявляться уже через несколько лет. Установившиеся в них порядки вызывали недовольство населения и критику в рядах прогрессивно мыслящих людей. Поставленных социально-экономических задач решить не удалось. В начале 1826 года Николай I отправил в отставку Аракчеева. Но другого человека, обладавшего таким административным ресурсом и одновременно железной волей для продолжения преодоления непреодолимого, в стране не было.

Тем временем назревающее недовольство поселян выплеснулось наружу свирепым бунтом в Новгородских поселениях в июле-августе 1831 года. Поводом к нему стали волнения, вызванные эпидемией холеры. Были убиты десятки офицеров и два генерала. Успокоения добились суровыми репрессиями: сотни поселян были сосланы в Сибирь, десятки засечены до смерти шпицрутенами.