Природа, подчиненная архитектору: образцовые проекты русского классицизма и архитектура военных поселений

Первые проекты образцовых поселений появились при Петре, первоначально еще в Москве, — при расселении так называемых потешных полков, после свержения правительства царевны Софьи Алексеевны получивших статус регулярных. Тогда были перепланированы управлявшиеся дворцовым ведомством села Преображенское и Семеновское, позже Измайлово. Строились достаточно обычные деревянные крестьянские дома, но возводились вдоль улиц «линейно» и через равные интервалы, формируя для каждой улицы единообразные фасады. Подобная же система применялась в более развитом виде при создании предместий-форштадтов у адмиралтейств на Юге России — предприятий различного назначения для нужд предполагавшегося флота во время Азовских походов. Обычно применялась прямоугольная или лучевая планировка территории, примыкавшей к укрепленной бастионами верф

Тогда характер жилого здания зависел от социального положения владельца и его ранга в иерархии империи. Особенно ярко эти идеи были выражены в собственноручных чертежах императора для Кронштадта. Военное «население» было готово жить в городе с подобной градостроительной системой, но царю, несмотря на серию грозных указов, не удалось создать при жизни значительные регулярные поселения ни на острове Котлин, ни на Васильевском острове, хотя последний был полностью распланирован прямыми линиями, название которых заменяет слово «улица» на Васильевском острове и сейчас.

На протяжении всего XVIII столетия подобные идеи применялись при строительстве новых и переделке старых городов. Комиссия о каменном строении Санкт-Петербурга и Москвы, образованная по повелению Екатерины Великой в 1762 году, наряду с новыми планами всех административных центров империи создавала обычно примерные фасады главных улиц и площадей. Чаще всего они не подходили для конкретного места и губернаторы поручали имевшимся в их распоряжении архитекторам составить другие.

В правление Александра I ситуация коренным образом изменилась в результате деятельности градостроительной службы Министерства внутренних дел. В течение 1800–1820-х годов было регламентировано буквально все: всевозможные здания, площади, кварталы, мосты, почтовые дворы на дорогах, даже заборы у частных садов. Пожалуй, ничто не передает утопию идеального Российского государства, существовавшую в замыслах Александра I, так наглядно, как эта тотальная система образцовых проектов, выдержанных в едином стиле.

К разработке крупных собраний типовых проектов приступили вскоре после восшествия на престол Александра в 1801 году. Уже в начале 1803 года был издан императорский указ, утверждавший подготовленные образцы для всех основных административных зданий в центрах губерний: домов губернатора и вице-губернатора, зданий присутственных мест, судов и тюрем, винных и соляных оптовых магазинов. Проекты разработал Андреян Захаров в стиле, близком екатерининскому классицизму конца XVIII века.

С 1808 года началась работа над «Собранием фасадов, Его Императорским Величеством высочайше апробированных для частных строений в городах Российской империи». Оно заняло пять альбомов, которые были гравированы, изданы и разосланы для повсеместного пользования. Официальное одобрение их императором придавало этим чертежам обязательный характер. Местные власти могли давать разрешение на строительство новых частных домов, только если их проекты соответствовали утвержденным фасадам.

Этим, так же как и разработкой типовых проектов, занимался Строительный комитет при Министерстве внутренних дел. На протяжении десятилетий в его деятельности играл важнейшую роль Вильям Гесте, шотландский мастер, приглашенный в Россию из Эдинбурга Чарльзом Камероном. Он приехал в Петербург совсем молодым и учился у знаменитого архитектора Екатерины Великой. Хотя первые работы Гесте несли несомненные черты влияния Камерона, в своей градостроительной деятельности он с годами все более решительно отходил от мягкой манеры своего учителя, от его палладианства и пристрастия к живописности ландшафтного сада. К 1810-м годам Гесте превратился в сторонника жесткой регулярности и строгой регламентации всех без исключения элементов городской архитектуры. Это был результат воздействия представлений о благоустроенной жизни в империи, которые исповедовало правительство Александра I: участвовавшие в создании образцовых проектов швейцарец Луиджи Руска или русский Василий Стасов создавали фасады, почти неотличимые от тех, что разрабатывал шотландец Гесте. Единый стилистический характер всех построек в государстве стал одним из принципов реформ Александра I.

Введение образцовых архитектурных проектов неслучайно совпало с проводившимся в те же годы преобразованием административных органов государства и началом упорядочения всего законодательства, приведшего уже после смерти Александра к созданию Свода законов Российской Империи. Этот свод включал и административные, и гражданские нормы. Так же и система образцовых проектов охватывала как государственное, так и частное строительство. И новое законодательство, отвечавшее требованиям времени, и формирование «цивилизованной» жизненной среды должны были служить основой процветания империи. По существу это являлось реализацией тех представлений о государстве, которые сложились у Екатерины Великой при осмыслении идей Просвещения. Однако в первой четверти XIX столетия они воплощались в жизнь со значительно большей систематичностью.

В результате архитектура русского классицизма этой эпохи приобрела ярко выраженный государственный характер. Частная инициатива в новом строительстве в городах не допускалась. Свобода оставалась уделом дворянства при возведении сельских усадеб. В городах же предлагалось создавать пространства чистых геометрических форм. Вне зависимости от того, жилой квартал это или площадь, архитектор делил фрагменты поселения на трехсторонние, четырехсторонние, круглые, пяти- и шестисторонние фигуры правильных очертаний. Любые причуды рельефа или старинной планировки заключались в геометрически точные элементы, составленные вместе как кубики в головоломке. Застройка участков осуществлялась строго по их границам, а в центре кварталов помещались сады.

Чертежи образцовых домов представляли многочисленные варианты отделки фасадов. Здесь были и простейшие одноэтажные домики в три окна, и огромные трехэтажные усадьбы с флигелями по бокам. Все они обязательно обладали элементами сдержанного классического декора. Нужна была большая изобретательность, чтобы добиться одновременно и единства стиля, и непохожести одного проекта на другой.

При Александре многие кварталы регулярных поселений эпохи Екатерины Великой были отданы военному ведомству и превращены или перестроены в казармы. Ярким примером может служить полузабытый город София, основанный в 1780 году у южной границы царскосельских парков. Императрица повелела планировать улицы города так, чтобы они «делали вид» аллеям парка. Ей хотелось создать как бы действующую модель идеального просвещенного поселения с собором, приходской школой, фабриками-школами разного профиля, где готовили бы мастеров для всей России. Все это было осуществлено по проектам Чарльза Камерона. Именно в Софии и примыкающей к ней части парка Пушкин поместил действие последней главы «Капитанской дочки». В 1808 году София была упразднена как отдельный город и превращена в военный городок, где расквартировали Софийский мушкетерский полк и лейб-гвардии Гусарский полк (в нем некоторое время служил и проживал в Софии Лермонтов).

В образцовых проектах кварталов, разработанных при Александре, можно заметить использование британских идей. Ближайшей аналогией тому, что делал Гесте в России, могут считаться площади и кварталы Бата и особенно Нового города в Эдинбурге. Можно сказать, что градостроительный метод Гесте развивался во многом параллельно с работами его сверстников, живших на родине, — это показывают проекты Вильяма Плэйфеара для Нового города Эдинбурга.

Во главе военных поселений был поставлен ближайший к императору Александру I человек — граф Алексей Андреевич Аракчеев. Он ввел полную регламентацию всего: от причесок и формы одежды по сезонам, распорядка дня и времени различных работ, до расстановки домов и прокладки улиц. Все установления проводились Аракчеевым с редкой жестокостью. Просуществовав четыре десятилетия и пережив целый ряд восстаний, военные поселения были уничтожены, а само имя «военные поселения» стало в России синонимом идеи упорядочить жизнь внешними средствами, доведенной до абсурда.

За архитектурную часть этого замысла отвечал великий зодчий Василий Петрович Стасов, один из первых русских дворян, ставших профессиональным архитектором. Нравом своим Стасов был «совершенным контрастом» знаменитого тогда Карло Росси, автора здания Главного штаба на Дворцовой площади, вспоминал один из современников: «Мрак изображали его взоры. Он, кажется, был человек не злой, но всегда угрюмый». Тем удивительнее, что характер построек Стасова, — даже таких крупных, как Придворные конюшни на Мойке и церковь при них или казармы Павловского полка на Марсовом поле, — менее торжественный и холодный, чем у Росси. В классицизме Стасова больше мягкости и свободы, ему не чужда «уютность» русского ампира, особенно московского, перенесенная им в Петербург, — хоть он и придал петербургские черты зданиям военных Провиантских складов в Москве.

Стасов чаще всего работал для императорского военного ведомства. Он придал новую форму главному пространству столицы, предназначенному для парадов гвардейских частей, — Марсову полю. Именно на параде, окруженный слитно двигавшимися гвардейцами, император чаще, чем в других случаях, являлся своим подданным. Пространству, где это происходило, необходимо было придать соответствующий облик. Большую часть квартала, занимающего длинную западную сторону Марсова поля, Стасов охватил гигантским зданием с планом в виде трапеции и тремя просторными внутренними дворами. Он использовал здесь тот же подход к созданию столь протяженного фасада, что за десять лет до него Андреян Захаров в своем Адмиралтействе: выделил центр мощной дорической колоннадой, завершив ее высоким монументальным аттиком, насыщенным скульптурными панно из воинских доспехов и оружия.

Кроме сооружений на Марсовом поле Стасов построил для военного ведомства целый ряд казарм, складов, церквей и триумфальных сооружений. Им же были созданы в 1834–1838 годах триумфальные ворота на Московском проспекте в память о победах над персами, турками и мятежными поляками. Стасов также построил огромные соборы для двух знаменитых гвардейских полков — Преображенского и Измайловского. Они принадлежат к числу крупнейших храмов русского классицизма и оказали большое влияние на развитие церковной архитектуры в России — монументальным размахом колоннад классического ордера, использованием православного пятиглавия и обилием военного декора, включая помещенные в интерьерах трофеи.

Образцовое проектирование, которое Стасов применил в военных поселениях, в принципе стало развитием идеи Петра Великого, реализованной в Москве для расквартирования Преображенского и Семеновского полков. Создавались по существу деревни с простой регулярной прямоугольной планировкой, часто деревянными, реже кирпичными домами, каменной церковью по типовым проектам и обязательным плацем перед нею. В идеале улицы обсаживались деревьями так, чтобы получалось нечто вроде бульваров. К сожалению, фонд Департамента военных поселений в Российском государственном военно-историческом архиве, насчитывающий десятки тысяч единиц хранения, еще требует дополнительного изучения, а сами поселения лежат в руинах или исчезли, хотя некоторые здания еще можно атрибутировать.