Смоленские походы русской армии 1613–1654 годов: сколько России стоила война

Поначалу город своей стойкой обороной сковал на два года большую часть королевских войск (1609–1611), а затем русские предприняли три последовательных и мощных попытки вернуть его в свои руки. Силы царской армии блокировали Смоленскую крепость в 1613–1617 годах, затем вновь осаждали ее в ходе Смоленской войны 1632–1634 годов и, наконец, заставили капитулировать польский гарнизон летом-осенью 1654 года. Обладание Смоленском открывало полякам прямой путь на Москву, и создать сколь-нибудь равный по мощности оборонительный рубеж было нереально — особенно в условиях разорения страны после Смутного времени.

В 1592–1605 годах в Смоленске возводится шестикилометровый каменный пояс стен, что потребовало исключительных усилий государства. Активное градостроительство вообще стало важнейшим стратегическим проектом правления «ближнего боярина и конюшего» Бориса Годунова, избранного в 1598 году царем. Сразу по возведении кирпичных стен московского Белого города все строительные мощности были переброшены в Смоленск. Каменное строительство было официально запрещено по всей стране, и Каменный приказ мобилизовал всех мастеров на работы в новой крепости.

Создавались заводы по обжигу кирпича, мастерские по обработке белого камня на «подошву» крепости. В голодные 1600–1602 годы тысячи людей смогли найти пропитание благодаря этой грандиозной стройке; для раздачи им царь однажды прислал разом 20 тыс. рублей.

Позже, в 1670-х годах, расчет ремонта одного прясла стен покажет нереальные даже для того бюджета количество материалов и объем трудозатрат. В XVII–XVIII веках обладатели Смоленска, будь то Москва или Речь Посполитая, предпочитали латать дыры в каменных стенах более дешевыми земляными шанцами… По окончании работ все 38 башен были снабжены мощной артиллерией, получив около 100 пушек и 170 «затинных» (крупнокалиберных) пищалей.

Любая большая военная кампания — масштаба осады крупной крепости — требовала в XVI–XVII столетиях чрезвычайных налогов и дополнительных усилий бюджета. Деньги были нужны на наем войск, закупку снаряжения и боеприпасов, снабжение продовольствием и ремонт дорог. Это было верно и для Российского государства, и для Речи Посполитой. Общие затраты польско-литовской казны («скарба Речи Посполитой») на «войну московскую» в 1609–1611 годах составили 950 тыс. злотых. Это были небывалые для государства расходы.

Уже летом 1610 года шляхетское войско, осаждавшее Смоленск, потребовало возмещения долгов от королевской казны, а в начале 1611-го к этим требованиям присоединилась обычно дисциплинированная «немецкая» наемная пехота. После взятия крепости летом 1611 года большая часть королевских войск была немедленно отпущена со службы во избежание бунта, хотя польский гарнизон в Москве, осажденный земской ратью Прокопия Ляпунова и Заруцкого, отчаянно нуждался в помощи. Борьба за Смоленск сама по себе потребовала от Речи Посполитой максимального напряжения сил и финансов, и на борьбу за царский трон денег у короля уже не осталось.

Царь Василий Иванович (Шуйский) смог организовать поход на выручку осажденного Смоленска только весной 1610 года, поскольку сам в течение почти двух лет оборонялся в Москве от войск нового самозванца — Лжедмитрия II. Важная роль в этой операции отводилась наемным войскам шведского генерала Понтуса Делагарди. Для их оплаты приходилось прибегать к займам у богатых лиц и монастырей, чеканить золотые монеты, выдавать вместо денег товары — меха и ценные ткани. Кстати, именно невыплата жалования стала причиной измены наемников в решающей битве при Клушине (июнь 1610 года), что привело к срыву плана деблокады крепости, а затем и к свержению Шуйского с престола.

Объявленный в апреле 1614 года сбор «пятой деньги» с торговых людей дал около 70 тыс. рублей. В 1615 году второй сбор «пятины» был распространен на весь посад и частично на крестьян (он дал несколько более 75 тыс. рублей). Третий сбор в 1616 году окончательно превращается во всеобщий чрезвычайный налог, принеся государевой казне до 200 тыс. рублей. В приговорах Земских соборов цель этого сбора обозначалась ясно: «служивым людем на жалованье»; в качестве причины четвертого запроса средств (летом 1617 года) прямо называлось бедственное положение ратников в острожках, блокировавших Смоленск, — но эти деньги пришли им уже после окончания первой «смоленской службы» и отхода полков к Можайску. Кроме того, был введен специальный налог на содержание стрелецких гарнизонов — «стрелецкие деньги».

Первую попытку русских вернуть Смоленск сорвал подход передовых частей армии королевича Владислава. В начале 1630-х годов правительство царя Михаила Федоровича и патриарха Филарета Никитича стало активно готовиться к новой смоленской кампании. Для этого, по опыту Смуты, было решено устроить полевую армию по западному образцу — сейчас это принято называть полками «нового строя». Помимо закупок импортного снаряжения и вооружения, вновь встал вопрос о найме иноземных отрядов, а также «немецких» инженеров и офицеров для обучения и командования русскими солдатами. Предварительно иностранные агенты русского царя выяснили размеры жалования разных европейских армий: требовалось сделать царскую службу наиболее привлекательной, поскольку военные в разгар Тридцатилетней войны 1618–1648 годов были нужны во всех странах Европы.

Чтобы нанять четыре полка иноземной пехоты, несколько сотен офицеров, свыше 15 тыс. русских рядовых солдат, драгун и рейтар, а также заплатить «подъемные» деньги для прочих ратных людей перед войной, царь потратил все денежные запасы казны, скопленные в мирные 1619–1631 годы.

Например, агенты московского правительства в Амстердаме при начале вербовки располагали суммами в 120 тыс. «ефимков» (талеров, который считали как ½ рубля), полученных в качестве аккредитивов от голландских купцов, находившихся в Москве. Патриарх Филарет выделил из своей казны 30 тыс. рублей и был готов выдать еще. Для сравнения: денежный «корм» солдат и урядников только четырех полнокровных русских полков (6610 человек) составлял почти 130 тыс. рублей на год — а к ним еще надо прибавить гигантское по русским меркам жалование офицеров этих же полков. К примеру, полковник рейтарского полка де Эберт получал в месяц по 400 рублей, а его майор — по 110.

Когда война уже началась и войска двинулись в поход, был собран новый Земской собор (ноябрь 1632 года). Представители сословий одобрили чрезвычайный сбор «запросных» с церковных властей и помещиков — «что кто даст», а также «пятой деньги» с купеческого сословия. Второе совещание на эту тему прошло в конце войны, 29 января 1634 года, — сбор запросных и «пятинных» денег на жалованье ратным людям был повторен. Только под Смоленск и Можайск в ходе войны было отправлено 600 тыс. рублей. Помимо этого, в большом количестве собиралось продовольствие, порох и прочие артиллерийские припасы, шанцевый инструмент, подводы с лошадьми, зимняя одежда и многое другое…

Такова была цена той малоизвестной сейчас войны, которая стала отправным пунктом строительства в России регулярной армии европейского образца.

Смоленский поход армии боярина Михаила Шеина стал настоящей демонстрацией военной и экономической мощи государства, едва оправившегося от разорения. Если в 1613–1617 годах немногочисленные отряды казаков, стрельцов и дворян месяцами страдали в своих острожках от нехватки жалования и боеприпасов, то теперь к крепости почти непрерывной вереницей тянулись обозы с продовольствием, порохом, фитилем, орудиями, военным снаряжением — и мешками денег. Как правило, средства в армию посылались на несколько месяцев вперед.

Средних размеров «денежная казна» в 30–50 тыс. рублей выглядела внушительно — ведь состояла она целиком из серебряных «копеек» (0,48 г серебра), а также «денег» (0,5 копейки) и «полушек» (0,25 копейки). Тысяча рублей должна была весить 48 кг, или ровно три пуда. Соответственно, 50 тыс. рублей — это 2400 кг серебра (или 150 пудов), не считая веса мешков, в которых эти деньги перевозились. На одну подводу (лошадь с телегой) клали от 7 до 15 пудов грузов, так что для перевозки казны требовалось вроде бы немного — до 20–25 подвод, но они все равно составляли отдельный обоз. Судя по более поздней практике 1700 года, монетки складывались в мешки по 100 рублей, каждый из которых взвешивался отдельно.

Обозы с деньгами, отправленные вслед за войсками в сентябре, ноябре и декабре 1632 года, в феврале, апреле, июне и июле 1633 года, достигали цели относительно беспрепятственно. Однако в августе 1633 года бои под Смоленском вошли в новую фазу. На помощь осажденному гарнизону подошла польская армия короля Владислава IV, что сразу поставило под угрозу коммуникации Шеина.

Чтобы доставить 46 тыс. рублей сентябрьского жалования, боярин организовал настоящую военную операцию. В Дорогобуж была послана конная сотня Алексея Хрущова с заданием «государеву казну везти… верхи наспех» — то есть перегрузив денежные мешки в виде вьюков на своих строевых и запасных лошадей. Дворяне успешно справились с заданием, но жалование в результате задержалось на полмесяца, чего раньше удавалось избегать. Деньги, поняли в Москве, теперь требуют особого конвоя, и с новым обозом отправили целый приказ московских стрельцов в 500 человек. Однако в октябре поляки надежно блокировали полки Шеина в шанцах под Смоленском и уже не позволили провезти туда ни денег, ни продовольствия или боеприпасов.

В осажденном лагере проблему на первый месяц решили замечательным способом. Шеин, полковник Александр Лесли и прочие старшие офицеры решили сложиться деньгами, которые остались у них от предыдущих месяцев, и заплатить рядовым и младшим начальным людям. В общем деле приняли участие и английские купцы, которые активно занимались в полках коммерческой деятельностью и смогли внести в виде кредита несколько тысяч «живых» рублей. Только с наступлением зимы ратные люди должны были перейти на натуральное снабжение продуктами, которых становилось все меньше и меньше.

Известие о капитуляции Шеина 3 марта 1634 года прозвучало в столице как гром среди ясного неба. Ресурсы страны еще не были исчерпаны. В течение года военной кампании Шеин получил 380 тыс. рублей и немыслимое прежде количество амуниции и продовольствия. Но сверх того для армейских нужд к ноябрю 1633 года было собрано еще почти 140 тыс. рублей.

Главная проблема была в людях. Чтобы деблокировать смоленский осадный корпус, было назначено 20 тыс. бойцов. Но съезжались они в полки крайне медленно из-за зимнего времени и собственного разорения. Однако, памятуя об упорстве Шеина в качестве смоленского воеводы в Смутное время, от него ожидали нового подвига и твердо рассчитывали на успех… Позорная капитуляция вызвала всеобщее возмущение ратных людей — причем гневались они не только на воевод, но и на царских дьяков, и вообще на множество злоупотреблений вокруг снабжения и организации вооруженных сил.

Один из носителей этого мятежного духа, стольник Иван Бутурлин, 13 апреля 1634 года прямо заявил в своей «сказке», что «во всех ратных людех и в чорных сетованья большоя о том, что по ся места Михаилу Шеину и Ортемью Измайлову и сыну ево Василью за их измену государева указу нет», — то есть и воины, и простонародье не сомневались в измене командующих и требовали для них кары. Отдельно Бутурлин сообщил о другой причине общего недовольства: что «исходит немцам казны много и начальных людей много не к делу». Вину Бутурлин возлагал на руководство Иноземского приказа:

И хотя за свою дерзость стольник заслуживал битья кнутом, царь обвинил его в безумии и глупости и просто выслал обратно на службу. Под давлением общих настроений Шеин и Артемий Измайлов были казнены 28 апреля, а из разговоров об истощении казны правительство сделало далеко идущие выводы на будущее.

Осмотрев после ухода Шеина осадные лагеря русских полков, поляки были поражены количеством оставленной там амуниции и объемами земляных работ, превзошедшими, по их словам, лагерь испанского генерала Спинолы при взятии Бреды (1627 год).

После победы под Смоленском польско-литовское войско неохотно продолжило поход и было остановлено у небольшой крепости Белой, которую так и не удалось захватить.

В отличие от московских ратников из резервной можайской армии, буквально рвущихся в бой (если верить Бутурлину), в королевском стане и среди всей шляхты на местах преобладало стремление поскорее заключить мир, чтобы не собирать все установленные для ведения войны налоги и поскорее расплатиться с войском, грабившим и разорявшим собственные земли. В итоге король Владислав согласился на весьма благоприятные для Москвы условия «вечного мира», отказался от претензий на московский трон и даже уступил русским небольшую крепость Серпейск с округой.

В целом исход Смоленской кампании можно оценить как вполне успешный для Речи Посполитой. Что интересно, затраты сторон оказались вполне сопоставимы. По серебряному номиналу рубль (48 г серебра) был чуть больше пяти злотых (один злотый стоил 9 г серебра), так что 600 тыс. рублей, собранных в царской казне только на жалованье главным силам в 1632–1633 годах, эквивалентны 3 млн злотых. Годовых бюджетов обеих держав решительно не хватало на содержание 25-тысячных полевых армий, так что и тем, и другим пришлось прибегать к сбору чрезвычайных налогов, одобренных сословно-представительскими органами власти.

Третью попытку вернуть Смоленск Россия предприняла через 20 лет, в 1654 году. К тому времени политическая ситуация сильно изменилась. Речь Посполитая шесть лет как вела кровопролитную и разорительную войну с Войском Запорожским гетмана Богдана Хмельницкого и Крымским ханством. Отдельно в княжестве Литовском, и отдельно в Польше на границах с Украиной стояли отмобилизованные армии, причем литовская состояла исключительно из ветеранов старого набора. Именно она должна была использоваться для защиты Смоленска и вообще восточных границ Литвы, тогда как коронные польские войска планировали действовать исключительно на Украине.

После горячего и единодушного согласия служилых людей 1 октября 1653 года, на праздник Покрова, состоялось последнее заседание Собора, уже с участием духовенства, дворянства, стрельцов, торговых и посадских людей. «Приговорив» о принятии в царское подданство Войска Запорожского «з городами их и з землями», служилые люди снова высказали готовность «битися… за государскую честь», а торговые и посадские люди «вспоможеньем и за их государскую честь головами своими рады помереть». Сословия декларировали свою поддержку целей будущей войны и готовность служить государю и пожертвовать ради него своими средствами. Царский гарнизон прибыл в Киев в марте 1654 года, а на смоленском направлении первые бои начались в начале июня. Смоленск главная армия царя осадила в июле.

Земский собор 1653 года санкционировал чрезвычайный налог — «десятую деньгу», или «с рубля по гривне» с гостей, купцов и торговцев суконной и прочих «сотен», а также с посадских людей и вообще торговцев. Кроме того, с каждого двора собирались хлебные запасы из расчета по 25 копеек со двора или вдвое меньше, смотря по чину, а также «масло коровье» по фунту или по полфунта. Запасы везли прямо в Брянск и Вязьму, на исходные позиции двух главных армий. Из местных бюджетов складывалась денежная подмога назначенным в поход ратникам городских гарнизонов, а также тысячам даточных людей, которых собирали в качестве обозников и «пионеров» (инженерных рабочих) для действующей армии. Как и в Смутное время, занимались крупные суммы у духовенства и монастырей. Всего, по расчетам российского правительства, только первые два года войны стоили стране 1,3 млн рублей — 800 тыс. в 1654 году и 500 тыс. — в 1655-м.

Львиная доля расходов 1654 года пошла на завоевание Смоленской крепости. В Москве решили помогать Богдану Хмельницкому по мере необходимости, и в основном для обороны украинской территории, что позволяло направить главные силы действующей армии в Литву — для осады Смоленска и действий против полевой литовской армии.

По условиям Переяславских статей 1654 года, или первого официального договора между царем и Войском Запорожским, украинская старшина содержала казацкое войско (номинально 60 тыс. человек) полностью за счет местного бюджета. На помощь ему в 1654 году было послано 6500 ратных людей, да еще 10 тыс. готовых к походу бойцов находились в резерве на Белгородской черте. А в трех армиях, направленных в Литву из Новгорода и Пскова, Вязьмы и Брянска, насчитывалось свыше 70 тыс. человек плюс 20 тыс. украинских казаков из Чернигова и Нежина.

Похожее соотношение было и по полкам «нового строя». В кампании 1654 года приняли участие 33 таких полка, из которых только четыре вступили на территорию Украины, и еще четыре остались в резерве. Непосредственно при осаде Смоленска постоянно находились 11 полков (по одному гусарскому и рейтарскому, два драгунских и семь солдатских); еще пять рейтарских и девять солдатских полков действовали против других крепостей и полевых литовских войск.

По сравнению с войной 1632–1634 годов личному составу этих полков выплачивалось более скромное жалование, которое вполне устраивало начальных людей-иноземцев на фоне относительной дешевизны проживания в Русском государстве. Так, полковники получали в среднем по 50 рублей, а капитаны — по 10 рублей в месяц. Большая часть офицеров среднего звена была набрана уже из русских дворян, при наличии у них поместий с крестьянами жалование их сокращалось. В результате даже самый дорогой по содержанию тысячный рейтарский полк стоил Москве порядка 35 тыс. рублей в год, включая офицерские оклады. Неплохие подъемные деньги для участия в походе получили дворяне в конных сотнях: их численность пока значительно превосходила количество рейтар и гусар.